— Чему я обязана визитом? — спросила Кэтрин, входя в гостиную. — Ты решил продать мне свою землю, долю в бизнесе и уехать?

— Я пришел за вещами, принадлежавшими моей матери.

Притворное сожаление появилось у нее на лице.

— Боюсь, их нет. Мне нужно было место.

Вольф жестко взглянул. Он не ожидал подобного.

— И где они?

— На свалке. Теперь все это — просто часть моей земли.

Он прочитал в ее глазах торжество.

— Когда-нибудь ты пожалеешь об этом.

Она улыбнулась.

— А ты пожалеешь о том, что угрожал мне. — Кэтрин взялась за рукав своего платья и сильно дернула его, отрывая. — И напал на меня в моем собственном доме, — добавила она, растрепав волосы.

Вольф слишком поздно понял свою ошибку — с Кэтрин нельзя разговаривать наедине. Она теперь выглядела так, будто с кем-то долго боролась.

— Ты предпочитаешь подождать полицию здесь или хочешь, чтобы я отправила их к Лопесам? — Она подошла к телефону, и голос у нее стал рыдающим.

— Мадам. — Ральф прервал ее своим безличным тоном.

Вольф и Кэтрин резко оглянулись на дверь.

— Как давно ты здесь? — спросила она.

— С того момента, как вы вошли в комнату. Я думал, вы прикажете принести освежающие напитки, — ответил он, продолжая смотреть холодно и невозмутимо.

Вольф решил проверить его лояльность к Кэтрин.

— Вы не могли бы разъяснить, почему платье миссис О'Малли разорвано?

— Да, сэр.

— Если полиция спросит, вы солжете для нее или скажете, что я ничего не делал?

— Я скажу, что, видимо, мадам заметила жука у себя на платье и случайно оторвала рукав, пытаясь убить насекомое. К сожалению, миссис О'Малли так и не смогла убить его.

— Какой ты наблюдательный, — зло прошипела Кэтрин и, бросив на Вольфа враждебный взгляд, покинула комнату.

Вольф с восхищением взглянул на Ральфа.

— Никогда бы не подумал, что вы можете оказаться столь находчивым. Вы спасли свою работу и достоинство Кэтрин, а меня — от тюрьмы.

Ральф сделал шаг в сторону и тихо произнес:

— В этом доме прислуга всегда должна быть готова прикрыть тылы, сэр. — Шагнув через дверь обратно в холл, он направился к выходу.

На улице Вольф набрал полные легкие свежего воздуха. Нет, с Кэтрин бороться в одиночку нельзя. Вольф тронул кожаный шнурок с медвежьим когтем, висевший у него на шее. Это, а еще фотография матери и ее земля — вот все, что осталось от Уиллоу Блуфизер О'Малли.

Вольф стиснул зубы. Кэтрин могла уничтожить вещи его матери, но она не могла избавиться от того, что было у него в сердце.

Еще не наступил полдень, а Сарита уже изнемогала от бесконечных вопросов о Вольфе.

Был перерыв перед обеденным столпотворением. По обычным дням сюда приходили от силы два-три человека. Сегодня же кафе было заполнено уже наполовину. Даже завсегдатаи «Чайного магазинчика Анжелики» предпочли сегодня кафе Джулс а.

Глэдис улыбнулась.

— Народ хочет быть в курсе событий.

— Ну, единственное, что народу здесь светит, так это приготовленная для него еда, — буркнула Сарита.

— А может быть, и еще что-то…

Сарита глянула через плечо, куда смотрела Глэдис, и увидела входящих Вольфа и Брэдфорда Диллайна. Столик Брэдфорда был свободен, и они направились к нему.

— Проклятие, — вскипела Глэдис, — я надеялась поближе рассмотреть мистера О'Малли.

— Пожалуйста, рассматривай. Глэдис в ответ улыбнулась.

— А ты не обслужишь третий столик? Миссис Палмер действует мне на нервы. Терпеть не могу, когда она стучит своей тростью.

Старую библиотекаршу миссис Палмер знали все. Ученики городской гимназии были уверены, что даже директор боялся этой женщины, и, когда пять лет назад она ушла на пенсию, ходил слух, что администрация гимназии и учащиеся сделали коллективный выдох.

Троекратный звонок колокольчика у прилавка Джулса напомнил Сарите, что заказ для третьего столика готов. Сарита взяла поднос и вдруг заметила, что в кафе наступила странная тишина. Девушка взглянула на дверь и увидела, что вошел Престон О'Малли. Он был на три года моложе Вольфа. Блондин с голубыми глазами и красивым и чрезвычайно обаятельным мальчишеским лицом. Сегодня, однако, Престон был хмур. Проходя через зал, он остановился у столика Вольфа.

— Доброе утро, Престон, — произнес Вольф.

— Не смей больше никогда подходить к моей матери, — угрожающе прорычал Престон.

Вольф стиснул зубы и резко поднялся.

— Прежде чем угрожать, предъяви доказательства. На этот раз я не намерен сидеть сложа руки и слушать, как Кэтрин поливает меня грязью. Я подам на тебя в суд за клевету. А она не забыла упомянуть, что Ральф был свидетелем нашей беседы?

Самодовольство Престона как рукой сняло, на его лице появилась отвратительная усмешка.

— Тебя не приглашали в наш дом. Держись подальше.

— Я пришел, чтобы забрать вещи матери, и узнал, что от них избавились.

— Мы считали, что ты погиб. Кому были нужны эти напоминания о грязной индианке и ее сыне-полукровке? Кроме того, от этого барахла провонял весь чердак.

Сарита увидела, что самообладание изменило Вольфу, кулаки у него сжались, в глазах вспыхнула ярость. Он готов был ударить.

Громкий стук трости заставил всех обернуться. Посреди кафе стояла миссис Палмер.

— Престон О'Малли, я полагала, что у тебя более изысканные манеры, — произнесла пожилая библиотекарша. — Кто-то должен с мылом вымыть тебе рот. — Она посмотрела на Вольфа. — Я отлично помню твою мать. Это была прекрасная женщина, красивая, вежливая и добрая. — Миссис Палмер снова перевела взгляд на Престона. — А что касается тебя, то знакомство с ней пошло бы тебе только на пользу.

— Ведьма, — выдохнул Престон. Он повернулся на каблуках и вышел из кафе.

Вольф взглянул на пожилую женщину.

— Спасибо вам.

— Я всего лишь сказала правду, — ответила она и вернулась к своему столику.

Вольф устало опустился на стул. Облегченно вздохнув, Сарита пошла на кухню за салатом для четвертого столика.

— По-моему, Престон приходил драться, — произнес Джулс. — При том что Вольф выше его на четыре дюйма и тяжелее фунтов на двадцать.

К ним присоединилась Глэдис:

— Может, ему хотелось оскорбить Вольфа? Престон делает все, чтобы угодить своей мамаше.

Джулс и Сарита вопросительно подняли брови.

— Я слышала, как Брэдфорд Диллайн предупредил Вольфа, что, если он ударит Престона, тот подаст в суд за нападение. Не исключено, что это Кэтрин его надоумила.